Впрочем, его бурные эмоции так и не облеклись в словесную форму, ибо Крюгер заговорил первым. Дар выслушал те же доводы об игре в открытую, о честности и порядочности, которые в свое время обсуждались Бёрком и Рихтером, но он плохо понимал терминологию людей. Во всяком случае, слушал он вполслуха; он пытался определить линию своего поведения.

     Спорить, видимо, было напрасно. Люди, должно быть, выработали свое мнение, основываясь на том, что им стало известно о нем и о его народе. Он не понимал, почему Абьёрмен представляет угрозу для всей Галактики, но он уже привык относиться к мнению ученых с величайшим уважением. И все же, несмотря на это, он обнаружил, что естественное чувство долга толкает его выступить против решения Бёрка — спорить, лгать, даже прибегнуть к насилию, лишь бы доставить своему народу то, что он считал важнейшей информацией. Конечно, если бы не это чувство долга, он, Дар, ничего бы так не желал, как улететь на Землю со своими друзьями (если он еще мог называть их друзьями) и своими глазами увидеть миры, о которых ему столько рассказывали Крюгер и астрономы. Возможно, он и заговорил бы и вынес свою дилемму на всеобщее обсуждение, но ему помешал Крюгер. Юноша забыл о дисциплине, которую вбивали в него за годы ученичества, и вплотную подошел к той гибельной черте, за которой начинается оскорбление личности командира. Полный смысл всего происходящего, разумеется, не дошел до Дара, так как он весьма смутно представлял себе обстоятельства жизни Крюгера, но одно он понимал отчетливо: юноша требует его возвращения к соплеменникам.

     Маловероятно, чтобы Крюгер в споре с командиром вышел победителем; Дару было кое-что известно о разнице в их служебных положениях. А что если, пока продолжается спор, потихоньку выйти и украсть один из посадочных ботов? Дар не раз внимательно наблюдал за действиями космонавтов во время посадок; сумеет ли он управиться самостоятельно? С его памятью нечего было опасаться, что он нажмет не ту кнопку, ведь он видел, какие нужно нажать. Но он сам летал всю свою жизнь, и это предотвратило поступок, который почти наверняка оказался бы для него роковым. Он сознавал, что для управления любым космическим кораблем требуется гораздо больше знаний, нежели те, что он получил, наблюдая за десятком-другим перелетов.

     А может, забраться в бот тайком? Вряд ли это ему удастся. Каковы бы ни были эти люди, дураками их не назовешь. Если командир отдаст приказ не допустить возвращения Дар Лан Ана на Абьёрмен, наверняка будут приняты соответствующие меры.

     Не сможет ли Крюгер украсть бот и доставить Дара вниз? Несомненно, он умеет обращаться с машинами, но ведь этого мало. Дар понятия не имел, насколько авторитетен для Крюгера приказ командира. Кто знает, захочет ли юноша нарушить этот приказ. Так ничего и не придумав, Дар решил подождать до тех пор, когда он сможет остаться с Крюгером один на один.

     А может...

     В этот момент его мысли были прерваны, ибо командир Бёрк заговорил в повышенном тоне.

     — Нильс Крюгер! Я созвал всех вас для разумного обсуждения, а не для препирательств или личных оскорблений. Если у вас есть какие-нибудь веские доводы, изложите их. Если нет, извольте замолчать. Я понимаю ваши чувства, я разделяю их, и я сознаю всю моральную ответственность за свое решение столь же ясно, как и вы. Сделайте одолжение и вспомните, что на мне лежат многочисленные обязанности и обязательства, которые вы пока еще не делите со мной и которые вы, совершенно очевидно, не принимаете во внимание. Я не ставил на голосование свое решение и не просил высказать о нем чье-либо мнение. Я объявил вам, что пришел к заключению: если раса Дар Лан Ана, точнее, расы покинут свою планету, они превратятся в угрозу для человечества. Я убежден, что правительство разделит мое мнение. Однако если у вас или у кого-нибудь еще имеются данные, которые заставят меня изменить это мнение, я готов выслушать.

     Крюгер молчал; он вдруг осознал, что зашел слишком далеко, и был благодарен командиру за такую сравнительно мягкую отповедь. К сожалению, у него не было за душой ничего, что можно было бы даже с натяжкой назвать нужными данными.

     Молчание нарушил другой приятель Дара, астроном по имени Мёрчисон.

     — Боюсь, что нам придется считаться с совсем иными фактами, — начал он, — и я уверен, командир, что они заставят правительство прийти к совершенно иному заключению. Мало того, перед лицом этих фактов правительство вынуждено будет сделать все возможное, чтобы как можно скорее обучить обе расы Абьёрмена нашей технологии.

     — Я вас слушаю, — тут же отозвался командир.

     — Главное заключается в том, что, если мы оставим этот народ на их планете, это будет равносильно геноциду. Для нас эта планета — очень скверный дом, она является сейчас достаточно благоустроенным домом для ее обитателей, но пройдет немного времени, и она уже не сможет быть пристанищем ни для кого.

     — Почему?

     — Потому что эта система нестабильна. Абьёрмен, видимо, образовался более или менее обычным путем в качестве планеты красного карликового солнца, которое аборигены называют Тииром, но в те времена Альциона поблизости не было. Ведь световое давление Альциона столь велико, что формирование планет в его окрестностях попросту невозможно.

     — Ну, я слыхал об этом, только мне непонятно, почему вы все еще цепляетесь за эту теорию, раз планета все равно существует.

     — Некоторое время я и сам не понимал. Однако геологические данные свидетельствуют о том, что сказанное мною соответствует истине; чудовищные сезонные изменения на этой планете не имели места на более ранних этапах ее истории, а начались лишь несколько миллионов лет назад. Случилось одно из двух: либо сравнительно недавно Тиир был захвачен Альционом, либо гигантская звезда действительно сформировалась по соседству с этим карликом. Я лично склонен признать вторую гипотезу; мы находимся в недрах звездного скопления, где пространство, если можно так выразиться, насыщено газом и пылью. Более чем вероятно, что, если ранее Тиир не принадлежал к этому скоплению, его вторжение произвело достаточно возмущений и по соседству с ним началась конденсация.

     — Не спорю, эта гипотеза полностью совпадает с геологическими данными, но разве она не подтверждает мои предположения относительно способности абьёрменцев приспосабливаться к новым условиям?

     — В каком-то смысле — да, но мне трудно представить себе органическую структуру, которая могла бы приспособиться к тому, что ожидает эту систему в ближайшем будущем. Повторяю, пространство здесь насыщено газом и пылью. Следовательно, это среда, в которой постоянно происходит трение. Именно поэтому возможно и другое предположение — что Тиир был захвачен Альционом. Из-за трения орбита Тиира непрерывно укорачивается. С каждым годом он все дольше задерживается в “горячей” зоне, и с каждым годом сокращается время его пребывания в отдалении от Альциона, то есть именно то время, когда может жить народ Дара. И если Альцион не вылетит из Плеяд, а этого, по-видимому, не случится, то через полмиллиона или через миллион лет красное солнце вместе с Абьёрменом упадет на него.

     — Ну, времени достаточно.

     — Точные сроки установить трудно, но ясно одно: задолго до того, как они истекут, на Абьёрмене не сможет жить даже “горячая” раса. Мы обязаны переселить обе расы с этой планеты или хотя бы помочь им убраться отсюда, иначе мы будем повинны в преступной халатности.

     — Но ведь световое давление Альциона было достаточно мощным, чтобы разгонять вещество, из которого могли образоваться планеты; каким же образом это вещество создает трение?

     — Воздействие светового давления на частицу по сравнению с воздействием на нее сил притяжения находится в функциональной зависимости от размеров я плотности самой частицы. Могу вас заверить, что мы произвели немало наблюдений в этой области пространства, и то, о чем я говорю, — не простые догадки. Единственно, что меня смущает, — не вберет ли сам Тиир в себя огромное количество вещества? Потому что в таком случае светимость его увеличится и излучение истребит все живое на этой планете задолго до того, как Тиир упадет на Альцион. Не могу сказать, что именно произойдет раньше, но то или другое произойдет непременно.

     — Но куда же нам переселять этот народ? Найдется ли в Галактике еще одна планета, в точности воспроизводящая условия на Абьёрмене?

     — Готов держать пари, что таких планет тысячи. Правда, мы их еще не открыли, но ведь многие области Галактики еще не обследованы. И даже если такие планеты не найдутся, народ Абьёрмена сможет научиться жить на кораблях, и даже лучше, чем сейчас, потому что обе расы смогут жить одновременно. Мне представляется, что это должен быть корабль, одна часть которого горячая, а другая — холодная, и в них живут эти существа и переходят из одной части в другую, когда наступает их время. Такое положение вещей, несомненно, устроит абьёрменцев больше, нежели жизнь на планете типа Земли, и я уверен, что правительство разделит мою точку зрения. Мы вернемся сюда еще до того, как вас произведут в адмиралы, сэр, и организуем здесь технические школы для обеих рас. И мне наплевать, как к этому отнесутся нынешние поколения Учителей “горячей” расы; несколько уроков астрономии заставят их изменить свое мнение.

     — Если только вам удастся обучить астрономии расу, которая воспринимает свет как звуковые колебания, — сухо заметил Бёрк. — Но это к делу не относится. Я согласен с вами. — На лице Крюгера отобразилось облегчение; что при этих словах почувствовал Дар, понять по его “лицу” было невозможно. — Дар Лан Ан может продолжать учиться у наших ученых сколько ему будет угодно и может возвратиться к своему народу со всей полученной информацией, когда пожелает. Вы понимаете, что, разрешая это, я иду на известный риск, но я почти уверен в поддержке официальных кругов. Молодой человек! — Он неожиданно повернулся к Крюгеру. — Вот вам прекрасный пример того, как опасно принимать решения на основании недостаточных данных. Только пусть это не впечатляет вас слишком сильно. У вас никогда не будет всех данных для решения вопросов, и тем не менее, когда-нибудь от вас потребуется ответ — особенно если вам придется командовать звездолетом. И вам придется взять на себя ответственность за незрелое решение. Если вы когда-нибудь сломаете на этом шею, не жалуйтесь.

     — Не буду, сэр.

     — Превосходно. Дар, я не стану перед тобой извиняться. Но я готов предоставить любую помощь, которая тебе потребуется, пока ты с нами, если, конечно, это окажется в моих силах.

     — Благодарю вас, командир. Мои Учителя будут вам за это весьма признательны.

     — Кажется, скоро наступит время, когда ваше убежище закроют?

     — Через год. Я, впрочем, хотел бы вернуться туда, как только вы разрешите, потому что докладывать мне придется о многом.

     — Мы переправим тебя в самое ближайшее время. Нильс Крюгер, я полагаю, вы захотите отправиться вместе с Даром. Бот поведу я сам; на борт приглашаются все, кому это позволяют их обязанности и кому хватит места. Мы останемся внизу до того момента, когда закроют убежище, так что все, кто желает видеть эту процедуру, пусть планируют трехнедельную отлучку с “Альфарда”. Бот стартует через двадцать часов; желающие взять с собой аппаратуру, могут воспользоваться этим временем, чтобы погрузить ее. Дар Лан Ан, как по-твоему, смогут ли твои Учителя пользоваться радио, которое работает не на волне твоих “огненных” приятелей, так, чтобы они могли говорить с нами, если бы пожелали, без свидетелей?

     Крюгер с трудом подавил улыбку: старик, несмотря на свою приверженность долгу, все-таки был неплохим человеком.

     — Такое устройство весьма бы нам пригодилось, командир.

     — Отлично. Мы позаботимся о том, чтобы несколько таких аппаратов были погружены на бот. Можете расходиться.

     На сей раз выход на посадочную площадку у Ледяной Крепости происходил по-другому. Боту, который поддерживался и управлялся полями, сходными с теми, что пронесли “Альфард” сквозь межзвездное пространство с полным безразличием к законам скорости света, не пришлось маневрировать, как планерам. И это было очень кстати, ибо площадка была забита летательными аппаратами до такой степени, что сам Дар затруднился бы посадить здесь свои планер. Впервые Крюгер увидел Учителей на поверхности: одни из них командовали, другие просто смотрели.

     Бот заметили, и группа аборигенов жестами показала на край площадки, откуда оттаскивали планеры, чтобы расчистить место.

     Едва люк бота откинулся, как Дар и Крюгер, нагруженные радиооборудованием, которое предоставил Берн, выбрались наружу. Дар пошел, впереди, и начался долгий-долгий спуск по туннелям к центральному убежищу, расположенному на большой глубине под ледяной шапкой. Крюгера более не удивляло подобное расположение, но он по-прежнему недоумевал, каким образом все это соорудили.

     В туннелях было гораздо оживленнее, чем раньше, десятки и даже сотни аборигенов сновали взад-вперед по своим таинственным делам.

     — В библиотеках, должно быть, очень много работы, — заметил Крюгер, указывая на одну из таких групп.

     — Нет, книги доставлены уже давно, — отозвался Дар. — Сейчас главная проблема — пища. Обычно ее всегда много здесь задолго до срока, но мало ли что может случиться? Мы носим сюда пищу до самого последнего момента.

     — Что ты намерен делать?

     — Собрать всех Учителей, которые свободны, и доложить обо всем. Их будет, наверно, много: они ведь знают, что я вернулся с информацией.

     — Надо полагать, доклад займет теперь все твое время.

     — Да, Нильс. Тебе, верно, хочется осмотреть все убежище, увидеть, как оно подготовлено к времени смерти, но я буду занят и не смогу служить тебе проводником. Впрочем, мы найдем кого-нибудь, кто тебе поможет.

     Крюгер остановился и положил руку на плечо своего маленького друга.

     — Ты ведь еще увидишься со мной, перед тем как закроют двери? — спросил он. — Я не хочу мешать работе, которая должна быть сделана, но мне не хотелось бы так скоро расстаться с тобой, — вероятно, на много моих лет.

     Дар Лан Ан вывернул оба глаза и уставился на взволнованное лицо Нильса.

     — Я увижусь с тобой, перед тем как закроется Крепость. Обещаю это, — сказал он.

     Они двинулись дальше; юноша был удовлетворен.

     Предположение Дара о том, что его ожидает целая комиссия, полностью оправдалось. Нильс обнаружил, что она состоит из существ одного с ним роста — из новых Учителей. Впрочем, один из гигантов, которых он встречал раньше, предложил ему услуги в качестве проводника, и с его помощью Крюгер увидел уже приведенные в порядок библиотеки, склады продовольствия на верхних уровнях, всего в нескольких футах от слоя льда, и огромные “огороды”, где произрастали растения, напоминающие земные грибы, на нижних, более теплых уровнях.

     Затем его вывели наверх, на посадочную площадку, где продолжалась кипучая деятельность. В воздух взмывали планеры, направлявшиеся к далеким городам, и тут же садились другие с грузом продовольствия. Наземные команды без устали оттаскивали их к границам посадочной площадки или в туннели, чтобы расчистить место для новых аппаратов.

     — Я не отнимаю у тебя времени? — спросил Крюгер, когда они вышли на поверхность. — Сейчас, кажется, самое хлопотное время для твоего народа.

     — Мне ведь больше нечего делать, — последовал ответ, — я уже передал свои обязанности преемнику.

     — Разве ты не останешься в убежище?

     — Нет. Моя жизнь окончена. Останутся лишь немногие из нас, чтобы проследить за тем, как будут закрываться двери, но это уже не моя задача. Как только ты перестанешь нуждаться в моих услугах, я покину это место.

     — А мне показалось, что все планеры, которые могут носить вас, уже разобраны...

     — Они действительно разобраны. Но я уйду пешком. Мы ведь не возвращаемся в города.

     — Ты хочешь сказать... — Крюгер остановился; он знал, что Дар рассказал своему народу по радио очень немногое, и он понятия не имел, что может быть известно этому существу. Впрочем, Учитель либо знал, либо догадывался.

     — Нет, мы не возвращаемся в города. Такого обычая у нас нет. Лучше умереть до того, как температура поднимется слишком высоко, во всяком случае прежде, чем наши тела будут разрушены каким-либо другим образом. И когда ты более не будешь нуждаться во мне, я отправлюсь на ледяную шапку.

      Крюгер не нашелся, что сказать, и объявил только, что он все еще нуждается в обществе Учителя. По его предложению они вошли в посадочный бот, где Учителя с большим энтузиазмом встретили биологи. Один из биологов вполне свободно владел местным языком, поэтому присутствие юноши не было обязательным, и он вернулся на посадочную площадку дожидаться Дара. Однако его маленький друг все не появлялся, и Нильс наблюдал за неутомимой деятельностью аборигенов, пока ему не захотелось спать.

     Время шло. Постепенно число планеров уменьшалось — их прибывало все меньше, а те, что находились на площадке, улетали в другое полушарие. Деловитость, с которой эти существа отправлялись в свой последний полет, действовала угнетающе не только на Крюгера, но и на всех остальных членов экипажа.

     — Вероятно, все дело в воспитании, — заметил один из них, но если бы я знал, что мне осталось жить всего неделю, я вел бы себя совсем по-другому.

     — А по-моему, осталось еще три недели, — возразил Крюгер. — На всякий случай они закрывают двери за год до того, как начинаются изменения в атмосфере.

     — Не уклоняйся от сути дела.

     — Я и не собираюсь уклоняться. Между прочим, из бесед с Даром у меня создалось впечатление, будто он жалеет нас за то, что мы живем совершенно не имея понятия, когда придет наш срок. Видимо, ему так же трудно понять, что мы к этому привыкли, как и нам представить себе его отношение к этому вопросу.

     — Справедливо замечено, — отозвался новый голос. Крюгер повернулся и увидел на пороге люка командира Бёрка. — Хотелось бы мне узнать вашего друга поближе, Крюгер, но мы, видимо, так никогда и не узнаем его по-настоящему — даже вы не узнаете.

     — Возможно, вы правы, сэр, но у меня такое чувство, будто я-то его знаю.

     — Ну что ж, желаю вам удачи. Однако, мне кажется, время закрывать двери наступает...

     Еще несколько человек вышли из бота.

     —Я не совсем в курсе дела, сэр, но думаю, что вы правы. Почти все планеры улетели, и... и я видел, как целая группа Учителей прошла по площадке и удалилась на гору. — Голос Нильса дрогнул, и командир печально склонил голову.

     — Да. И тот, кто служил вам проводником, тоже ушел, пока вы спали.

     — Правда? Я этого не знал, сэр.

     — Я знаю. Он ушел по моему совету. Я решил, что так будет лучше. — Что-то в тоне командира заставило юношу промолчать.

     На площадке появилось еще несколько Учителей, и разговор прекратился. Люди молча смотрели на них. Один из Учителей остановился возле люка и заговорил:

     — Сейчас мы будем проверять, как закрываются двери. Они расположены в глубине туннеля, так как нам желательно, чтобы, когда наступит горячий сезон, лед заполнил пещеры верхнего уровня. Не хотите ли пойти с нами и посмотреть на эту процедуру?

     — Погодите! Дар Лан Ан обещал, что увидится со мной перед тем, как закроются двери! Где он?

     — Он уже идет. Иди с нами, и ты встретишь его в туннеле. Я вижу, его планер готов к отлету.

     Учитель замолчал и повернулся, чтобы идти, и люди последовали за ним; Бёрк смотрел на ошеломленного Крюгера, лицо его выражало что-то похожее на жалость.

     Двери находились примерно в трехстах ярдах от входа в туннель. Учитель не обманул. Дар Лан Ан действительно ждал там.

     — Привет, Нильс! — крикнул он. — Прости, что я так задержался. Дел было много, поверь мне!

     — Дар! Не может быть, чтобы ты успел... Но Учитель сказал...

     — Конечно, я успел. Так было надо. Пойдем наверх, я хочу осмотреть мой планер. Или ты предпочитаешь поглядеть, как будут закрывать двери?

     — Но их еще нельзя закрывать! Не может быть, чтобы ты рассказал им все, что узнал от нас! Ты должен остаться и быть Учителем следующего поколения!

     Маленький абориген помолчал, затем тихо сказал:

     — Пойдем со мною, Нильс. Возможно, я поступил не так, как следовало, но дело сделано. Попробую объяснить тебе.

     Он показал рукой на выход из туннеля, и юноша молча повиновался, не спуская глаз со своего друга. Дар начал говорить на ходу. Бёрк посмотрел им вслед и покачал головой.

     — Нильс, я не смог. Я думал о том, что ты сказал, и, когда я впервые начал учиться у вас, я собирался сделать так, как ты предлагаешь, Правда, это не очень было мне по душе, но я считал, что таков мой долг. Затем я поселился с тобой и с твоим народом, и... и я продолжал учиться. Астрономии, геологии, биологии, археологии, математике — всему, всем наукам, которые были представлены специалистами в твоей группе. И всего этого было слишком много.

     — Слишком много для тебя, чтобы запомнить? — Крюгер остановился, и на секунду удивление затмило его горе.

     — Нет, не слишком много, чтобы запомнить, но слишком много, чтобы правильно усвоить. Я мог бы остаться внизу и диктовать книгу за книгой, рассказывая, что вы делали и что вы говорили, но что толку из того, что я понял большую часть этого? Мой народ все равно бы не понял. Есть нечто, в чем он нуждается гораздо больше, и постепенно я понял, что это. Метод, Нильс. Сам подход твоего народа к проблемам — воображение и эксперимент. Вот чему должен научиться мой народ, вот что я должен был ему показать. В конце концов, наши проблемы совершенно иные, чем ваши; и мы должны решить их сами. Конечно, факты тоже очень важны, но их я старался приводить не слишком много. Так, кое-какие сведения из различных областей, чтобы они иногда могли проверить правильность ответов.

     — Значит, это я виноват, что так получилось! Я ведь нарочно заваливал тебя знаниями, чтобы ты не успел управиться с передачей их до срока твоей смерти!

     — Нет. Ты не виноват, если это вообще можно называть виной. Ты показал мне, — правда, косвенным образом — именно то, в чем мы нуждаемся. Я искал предлога избежать жизни в Крепости; если тебе угодно считать, что ты дал мне этот предлог, пусть будет так... и спасибо тебе.

     Он замолк. Они уже вышли на площадку, и Дар без лишних слов принялся проверять готовность планера к отлету.

     — Но... может быть, ты тогда останешься с нами? Зачем тебе возвращаться в Кварр и... и... — Крюгер не мог заставить себя закончить фразу.

     Дар оторвался от работы и пристально поглядел на него. Секунду-другую казалось, что он колеблется; затем он покачал головой — знак отрицания, которому он научился у Крюгера.

     — Нет, из этого ничего не выйдет. Мне кажется, я понимаю твои чувства, друг Нильс, и мне тоже как-то жаль расставаться с тобой, но... разве ты пошел бы со мной?

     Он почти улыбался, задавая этот вопрос. Крюгер молчал.

     — Конечно, ты бы не пошел. Ты бы не смог пойти. Ты ведь считаешь, что жить тебе еще долго, хотя и не знаешь, сколько именно. — Он стиснул руку Крюгера своей маленькой когтистой рукой. — Нильс, через много лет здесь будет много народу, который является частичками меня. Меня уже не будет, но ты, возможно, вернешься сюда. Может быть благодаря тому, что сделали мы с тобой, некоторые мои потомки станут учеными и научатся, как заслужить уважение, а не презрение “горячей” расы, заложат основание цивилизации, которая со временем сравнится с вашей. Мне хочется думать, что ты им поможешь.

     Он вскочил в планер и, не дав юноше сказать ни слова, нажал рычаг запуска.

     Крюгер смотрел вслед маленькому самолетику, пока он не исчез из виду. А исчез он очень быстро, потому что глаза Нильса видели хуже, чем обычно. Но он еще долго стоял и смотрел в ту сторону, куда улетел Дар, и наконец пробормотал:

     — Я помогу им.

     И он повернулся, когда из туннеля донесся тяжкий стук закрывающихся дверей.

Перевод С. Бережкова и С. Победина